Численность: от 92 тысяч до 182 тысяч человек на территории России;

Места расселения: Левокумский район Ставропольского края (посёлки Новокумский и Кумская Долина), Краснодарский край;

Языки: русский, украинский, эрзянский; 

Религия: духовное христианство (духоборчество).

 

Формирование субэтноса и происхождение наименования

Молокане – последователи одного из направлений так называемого духовного христианства (духоборчества), этноконфессиональная группа русских, сформированная на религиозных основаниях. 

К истории появления духовных христиан (духоборцев)

Движение духовных христиан восходит к временам царствования в России Ивана Грозного (XVI век), при дворе которого служил лекарь, родиной которого была Британия. Как свидетельствуют историки Дубровин, Корецкий и Крылов, этот лекарь познакомился с крупным тамбовским помещиком, часто бывавшим при дворе. Они подружились, и сам английский врач стал регулярно навещать помещика: они много говорили о Библии — в то время не многие миряне имели издание Священного Писания на руках, поскольку книги были дороги, а трактовку Библии могли выдавать только священники. которую в то время никому в России не позволялось иметь.

Как пишет исследователь культуры молокан Никита Дубровин, с лекарем также общался слуга помещика, Матвей Семёнов —  умный и образованный по тем временам человек. Дубровин пересказывает легенду, согласно которой Библия стала для Семёнова преображающей силой и вскоре он пренебрег обрядами Православной церкви, перестав поклоняться иконам. Семёнов приобрел церковнославянскую Библию и начал распространять поклонение Богу «в Духе» и «в Истине» среди своих близких.

Как только власти узнали, что Семёнов отклонился от обрядов Православной церкви, его немедленно арестовали и приговорили к пыткам — в виде перелома лодыжек. Однако, ни боль, ни страдания не заставили его отказаться от духовного христианского учения, которое он проповедовал. Напротив, мученическая смерть Матвея Семёнова вдохновила и укрепила его единомышленников, и они с утроенной силой стали распространять и проповедовать поклонению Богу в «Духе» и «Истине». Поэтому, как считают эксперты Дубровин, Беженцева и Никольский, можно с уверенностью предположить, что первым основоположником духовного христианского учения на Руси был именно Матвей Семёнов. 

Согласно источникам, на которые ссылается исследователь Дубровин, спустя относительно небольшое время история повторилась: в 1553 году Ивану Грозному донесли, что боярский сын Матвей Семенович Башкин по-своему толкует тексты Евангелия, осуждает установления Православной церкви. Так появился новый религиозный лидер духовных христиан и его, как и Матвея Семёнова, ждала мученическая смерть: «В декабре 1553 года в Волоколамском монастыре монахи Линков и Полев привязали Башкина к столбу, обложили его срубом из сухих поленьев и сожгли». 

Наконец, точно такую же историю Дубровин описывает и в третий раз: «Вскоре после казни Башкина возникло новое религиозное учение того же направления, и возглавил его москвитянин Феодосий Косой, который был слугой одного из придворных бояр. Чтобы вырваться на свободу, Косой бежал из Москвы в Белозерский край, а чтобы скрыться от возмездия за побег от своего хозяина, он в Белозерском монастыре принял монашество. В монастыре “заразился” учением Башкина и стал в своем окружении распространять его», — пишет Дубровин. Кроме того, Косой высказывал свои личные взгляды в отношении таинства Святой Троицы, о происхождении Иисуса Христа. Все Писания, кроме Библии, он отвергал как человеческие предания, смешанные с ложью. Почитание икон также им отвергались на том основании, что в Святом Писании нигде нет заповеди о почитании икон. В то же время Косой убеждал, что христиане не должны поклоняться кресту, потому что крест был орудием врагов Христа и что крест послужил злому делу. Монашество он также отвергал как человеческое установление. Кроме того, Косой доказывал, что христиане не должны молиться усопшим святым, поскольку уставы и правила церковные — это предание человеческое. Православную церковь Косой обвинил в недостатке единодушия, отчего и члены ее не могли, по его мнению, называться именами Христовыми — поскольку епископы, отвергая еретиков и не приемля их покаяния, переступают заповедь Господню, повелевающую прощать всякому его согрешения. За это Косого арестовали и посадили в тюрьму в Москве, откуда ему вновь удалось бежать — на этот раз, в Литву. Там он снял с себя монашеский сан, женился и продолжил проповедовать свое учение среди появившихся последователей.

Жизнь и деятельность этих трёх человек: Матвея Семёнова, боярского сына Матвея Башкина и придворного московского боярина Феодосия Косого, — во времена правления Ивана Грозного стала началом движения духовных христиан, родиной которого называют Тамбовскую губернию. 

Другое название духовным христианам — «духоборы» — было дано в 1785 году архиепископом Екатеринославским Амвросием (или, по мнению других историков, предшественником Амвросия — Никифором Феотоки), дабы тем самым обозначить, что новое учение есть противление Святому Духу. Сами представители этого течения, узнав об этом названии, охотно приняли его, интерпретировав в свою пользу: отрицая внешнюю религиозность, они были защитниками («поборниками») духа. Письменных источников о духоборцах того времени не сохранилось, поскольку они выступали против «писаного, мёртвого слова», противопоставляя ему живую, устную «книгу жизни». Украинский философ Григорий Сковорода написал для них своего рода Катехизис — «Исповедание веры духоборцев». 

Ключевой религиозный тезис духоборов близок (быть может, как раз в силу влияния английского лекаря Ивана Грозного) движению английских протестантских квакеров: 

«Сам Бог живёт в душе человека и Сам учит человека Своим словом. По памяти человек уподобляется Богу Отцу, по уму — Богу Сыну, по воле — Святому Духу; Отец — свет, Сын — жизнь, Святой Дух — мир, Отец — высота, Сын — широта, Святой Дух — глубина. Чувственно Бог существует в природе, а духовно — в душе человека». 

Духоборы отрицают также первородный грех: «Каждый грешен и спасается сам по себе», — и верят в перевоплощение души: «после смерти душа благочестивого человека переходит в тело живого праведника или новорожденного младенца, а душа беззаконника — в животное». Они считают также, что воскресение Христа следует понимать в духовном, а не телесном смысле: «Христос должен в нас зачаться и родиться, возрастать и учиться, страдать и умереть, и воскреснуть, и вознестися.»

Если кратко изложить максимы и принципы духоборов, то они могли бы выглядеть следующим образом:

— исповедовать только Бога;

— пост считать воздержанием от злых мыслей и дел;

— богослужения совершать в комнате, а не церкви;

— брак не считать таинством;

— не признавать внешних различий между людьми;

— не приносить никаких клятв;

— отказываться от военной службы и присяги в принципе;

— не признавать никакие обряды. 

Молокане как ответвление духовных христиан (духоборцев)

После того, как духовные христиане, будучи изгнанными с семьями из Тамбовской губернии, а затем из Москвы, начали переселяться в поволжские губернии от Самары до Астрахани, — у них появилось новое именование – молокане. По вопросу происхождения этого именования исследователи расходятся в версиях.

Первая версия, которую поддерживал и популяризировал член-корреспондент Академии наук СССР Н.М. Никольский, связана с несоблюдением духовными христианами православных обрядов: в пост они не соблюдали запрет на потребление молока и пили его по средам и пятницам (по другой версии – в тюрьмах предпочитали есть молочную пищу вместо свинины). Такое возмутительное действо вызывало недовольство православных священников и паствы, за что их и прозвали молоканами. Духоборцы смиренно приняли и такое наименование, хотя они постились, но не по установленному церковью графику, а по убеждению и доброй воле: каждый верующий мог устанавливать себе пост, если считал необходимым укрепить дух, тогда, когда он считает нужным, и в тех временных параметрах, которые ему необходимы.

Вторая версия имеет топонимическое происхождение:  представители секты духоборов были сосланы в местности у реки Молочной в Мелитопольском уезде. 

Наконец, третья версия, пожалуй, самая одухотворённая: именно эти, поселившиеся у реки Молочной, духоборы, следовали завету первого послания апостола Петра: «как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрости вам во спасение».  

На новом месте молокане прижились и, несмотря на своё «сектантское поведение», установили дружеские отношения с местными народами (например, крымскими татарами) и даже нашли общий язык с ватагами Степана Разина — во время погромов он не трогал молокан.

«Вера, трезвость, трудолюбие, широкая взаимопомощь позволили им довольно быстро «встать на ноги» и обзавестись крепкими хозяйствами», — пишет исследователь Дубровин. Эта удивительная выживаемость в самых недружелюбных условиях и обстоятельствах позволила молоканам не только остаться в городах и сёлах, вопреки действиям властей, но и завоевать моральный авторитет в глазах представителей местных народов, благодаря чему их вероучение стало распространяться по всему региону Поволжья.     

 

«Отцы-основатели» молокан: Дмитрий Тверитинов, Илларион Побирохин и Семён Уклеин

Вопрос об основателях молоканства как отдельной, самостоятельной ветви духоборов, остаётся спорным. Ряд исследователей считает, что они неизвестны в силу отсутствия письменных данных (как мы помним, духоборы скептически относились к письменному слову, предпочитая «чистое словесное молоко» устного слова). Другие полагают, что их нет в силу того, что молокане не создали нового учения, но лишь модифицировали религиозное мировоззрение духоборов, сохранив в силе их основные религиозные принципы и интенции. Тем не менее, есть три выдающиеся личности, которые тесно связаны с появлением направления молокан и мимо которых пройти никак нельзя. 

Дмитрий Тверитинов — вольнодумец XVIII века

Одной из таких личностей стал московский лекарь Дмитрий Евдокимович Тверитинов (1667-1741(?)). Уроженец Твери, сперва он служил стрельцом и слобожанином, а в 1692 году с четырьмя братьями пришёл пешком  в Москву, где изучал медицину в частной аптеке Иоганна Готфрида Григориуса в Новой Немецкой слободе. В 1695–1696 годах он участвовал в Азовских походах в качестве врача. Будучи инициативным и одарённым человеком, он основал кружок «вольнодумцев» и участвовал в дискуссиях с учителями Славяно-греко-латинской академии. Судя по имеющимся данным, кружок был довольно многочисленным, социально разношёрстным (в нём состояли и торговцы, и дети приходских священников) и представлял собой довольно сложную, разветвлённую сеть распространения и пропаганды учения Тверитинова. 

Его исполненный протеста дух требовал отрицания церковных преданий, таинств и икон: «Я сам — Церковь, во Христе все — цари и священники». При этом под Евхаристией он понимал лишь воспоминание о жертве Спасителя. Критический посыл его учения можно разделить на три взаимосвязанных направления: переосмысление роли Церкви, обрядности и религиозной традиции. О его критике церкви свидетельствует фрагмент из записки педагога Леонтия Магницкого: «…Вы твёрдость свою полагаете на вселенские соборы, а есть люди разумные, которые свою веру и заповеди содержат от самого Христа Спасителя, их Евангелия и Апостола, и вам же своими соборами ничего будет говорить противо их правде».

Тем не менее, Тверитинов признавал силу печатного слова и придерживался некоторых, на его взгляд, наиболее «правдивых» представителей богословской литературы: толкование Библии Иоанна Златоуста и Феофилакта Болгарского, а также катехизиса доктора Мартина Лютера, который всегда был в его распоряжении. Критикуя обрядность, Тверитинов апеллировал к пониманию Бога как духа и клятве духом: «…дух есть Бог и духом клаятися подобает…».

Среди догматов Православной Церкви Тверитинов, прежде всего, критиковал постулаты о Боге как о судье и освятителе. В этом смысле он был единодушен с ранними реформаторами – Мартином Лютером и Жаном Кальвином, — заявляя: «…я [Тверитинов] сам есть Церковь…» и утверждая, что монашество и священство суть лицемерие и «показная религиозность».

Не менее жёстко Тверитинов критиковал догмат о Божьем суде, связывая поминовение усопших, почитание Богоматери и культ святых и икон с языческим многобожием. При этом сам Тверитинов принимал таинства крещения и исповеди, тогда как некоторые из его более радикально настроенных учеников (например, Иван Максимов) их отрицали: «Если крещены родители, зачем крестить детей?» В целом для учения Тверитинова характерна опора на доводы разума, что даёт основание исследователю Никите Дубровину называть его «религиозным рационалистом». Однако для него характерна также эмоционально насыщенная резкость и экспрессивность полемических методов, а также подчёркнуто негативная интенция на фоне дефицита позитивных идей.

В этом его учение очень сильно напоминало протестантизм, которым он явно заразился в Немецкой слободе и во время Азовских походов от своих иноземных соратников. Есть достоверные сведения о высказанных им симпатиях к Лютеру и «лютерам». Здесь, правда, стоит отметить, что «лютерами» в те времена называли не только последователей Мартина Лютера, но и всех протестантов и сторонников реформационных умонастроений, в духе и в контексте общих иконоборческих тенденций. Это означает, что духоборческие умонастроения молокан в лице одного из их основателей Тверитинова нельзя отнести ни к одному из сформировавшихся в Западной Европе протестантских учений. В частности, учение Тверитинова отличалось от протестантизма тем, что не содержало догмата об оправдании одной верой, утверждая, что человек спасётся только добрыми делами. Кроме того, в отличие от протестантов и лютеран, он не признавал таинства Евхаристии: «…В таинстве Евхаристии преподается хлеб и вино, а не тело и плоть Христова…» (Терновский, 1863, 207).

В 1713 году Тверитинов и многие его соратники были арестованы по доносу префекта Славяно-греко-латинских школ Иосифа. Его дело рассматривал Соборный суд, который предал «еретиков» проклятию и передал дело в Сенат. Однако, в дело вмешался Пётр I, одобрявший лютеранство как западное веяние, признаки которого он увидел в идеях кружка Тверитинова, и в декабре 1717 года благодаря его заступничеству был вынесен стандартный для петровской эпохи отпавшим от православия приговор: осуждённые были сосланы «на службу» под присмотр различным архиереям. Единственной жертвой стал двоюродный брат Тверитинова брадобрей Фома Иванов, который во время следствия изрубил топором икону и за это был сожжён на Красной площади в 1714 году. В 1718-м сам Тверитинов вышел на свободу, был прощён и принят обратно в церковную общину.

Однако, спор между представителями официального православия и духоборами продолжался: митрополит Стефан Яворский написал целую книгу против Тверитинова «и ему подобных», дав ей высокопарное и духоподъёмное название «Камень веры». Несмотря на всё это многие из членов кружка вольнодумцев и последователей Тверитинова сделали блестящую карьеру. Например, каменщик Михайло Андреев Косой, в прошлом участник Стрелецкого бунта, возвратившись из сибирской ссылки,  несмотря на свой религиозный нонконформизм сделал блестящую карьеру и долго занимал высокое и уважаемое положение в обществе даже после «официального» обвинения в ереси. 

Илларион Побирохин – миссионер-духобор «с сильным характером»

Вторым непосредственным предшественником, неистовым инициатором появления и широкого распространения  молоканства стал «человек с сильным характером, гордый и тщеславный…» уроженец села Горелое Тамбовской области, купец Илларион Побирохин (умер в 1791 году). В силу рода занятий Илларион много путешествовал по торговым делам. Обеспеченность и наличие досуга для «начётнических дел» позволили ему увлечься идеями духоборов, а затем и стать одним из самых энергичных и успешных миссионеров в Тамбовской губернии и ее окрестностях. Вот как описывает его украинский исследователь духоборческого движения в России Орест Новицкий: «Илларион Побирохин был человек богатый, оптовый торговец шерстью, на широкую руку вел торговые обороты в уездах соседних губерний, следовательно, человек бывалый, много видевший и слышавший. Он, как и до сих пор еще сохранилась о нем память в Тамбовской губернии, был человек низенького роста, характера увлекающегося, обладал даром слова и силою убеждения. Среди народа он известен был как большой начетник, любивший рассуждать преимущественно о делах веры. Раз, возвратившись из своих торговых поездок, он, вместе с деньгами привез и новые религиозные понятия духоборческие».

По неподтверждённым данным, Побирохин стал духобором в том числе под влиянием идей Тверитинова. Однако по складу своего характера, интеллектуальным и организационным способностям он существенно отличался от своего предполагаемого учителя. Илларион не столько развивал и обогащал религиозное мировоззрение духоборов новыми идеями, сколько популяризировал, распространял и даже насаждал силой их учение.  Будучи человеком волевым и энергичным, Побирохин в ходе своих многочисленных торговых поездок смог распространить духоборческие верования в Мордовии, Воронежской и Курской губерниях, а также в отдельных общинах на реке Молочной. Ему даже удалось сделать то, что не получилось у его предшественника, одного из основателей и идеологов духоборческого движения в Украине Силуана Колесникова (1722-1755) — объединить верования различных православных сект в единое целое. По мнению некоторых исследователей, в период с 1775 по 1790 годы (по другим данным, с 1755 по 1775 год) он был главой духоборов. Столь успешная деятельность Иллариона привлекла внимание властей, и в 1763 году Побирохина арестовали и сослали в Тамбовскую консисторию за «непосещение церкви и уклонение от христианских повинностей». Тем самым Побирохин стал первым человеком в Российской империи, наказанным за так называемое «духовное сектантство».

Как это часто бывает с людьми, обладающими большой харизмой, в обращении неофитов в новую веру он не знал меры и часто не гнушался даже физической силой. Так, впервые в России он сам провозгласил себя духовным Мессией и Сыном Божиим, а затем избрал 12 апостолов, подобно Христу, и назвал их «архангелами». При этом для «пущей убедительности» «12-ти смертоносным архангелам» было поручено преследовать инакомыслящих духоборов за непослушание. Дошло до того, что Побирохин вместе с подвижниками прибыл в Тамбов со словами, что «пришёл судить Вселенную». Кроме того, в своих пророчествах, которые он писал и рассылал пастве он говорил о гибели страны в её тогдашнем виде. В 1790 году Илларион был снова арестован и на этот раз сослан в Сибирь, где и скончался год спустя. 

Радикализм и брутальность Побирохина были воспринята негативно не только представителями власти, но и самими духоборами: вскоре после его смерти в некогда едином движении произошёл раскол. Поводом для него стала история личных отношений Иллариона с третьим нашим героем — личностью, которая стала непосредственным идеологом и миссионером молоканства — Семёном Уклеиным.

Семён Уклеин – идеолог молоканства

Жизнь и деятельность Семёна Матвеевича Уклеина (1733-1809), дворцового крестьянина села Жарова Борисоглебского уезда Тамбовской губернии, приходится на времена царствования Екатерины II. Будучи портным, Семён постоянно ходил по сёлам Тамбовской и Воронежской губерний и вёл разговоры на тему веры: как толковать те или иные высказывания из Библии, как правильно молиться и исповедовать вероучение и так далее. Однажды он оказался в селе Горелово, где повстречал дочь харизматичного лидера духоборов Иллариона Побирохина и горячо влюбился в неё. Он прошёл испытания на крепость веры, которые ему приготовил будущий тесть и женился на девушке. Побирохин, в свою очередь, оценил силу духа и ума Семёна, увидев в нём одного из самых верных и надёжный своих последователей и проповедников. Однако, в этом самонадеянный Илларион ошибся: несмотря на брак с его дочерью, Семён имел на всё свою точку зрения и потому не мог довольствоваться ролью простого распространителя идей Побирохина.

В частности их мнения разошлись в связи с предложенной Илларионом концепцией так называемой «животной книги», согласно которой требовалось отказаться от любой напечатанной религиозной литературы, включая даже Библию: «Спасение идет от Духа, а не по книге печатной». С таким радикальным тезисом не мог согласиться молодой, умеющий читать, писать и самостоятельно мыслить Семён. Концептуальные расхождения подкрепились житейскими обстоятельствами, которые красочно излагает исследователь Никита Дубровин в своей книге «Духовные христиане — молокане»: «Однажды в собрании духоборов Уклеин сильно обличил их в неуважении к Священному Писанию. Узнав об этом, раздраженный Побирохин решил отомстить зятю и подослал несколько человек избить его. После этого избиения Уклеин оставил навсегда секту духоборцев и перешел в село, где проживали молокане, строго придерживавшиеся Святого Писания. Его там приняли, и он стал активным проповедником учения духовных христиан — молокан».

Правда, до приобретения авторитета лидера в новом – молоканском – движении духоборов прошло немало времени и событий. Около 1760 года Семён оставил духоборов и ушёл из села Горелово. Но за ним ушли и многие семьи духоборов, выйдя из общин Побирохина. Спустя пять лет Семён вновь прибыл в Тамбов уже с 70-ю избранными учениками и начал активно проповедовать свою версию духоборства.

Вот как описывает это возвращение Уклеина в Тамбов в своей книге Никита Дубровин: «Чтобы торжественней засвидетельствовать истинность своего учения, Уклеин, окруженный семидесятью бородатыми старцами, одетыми в белую одежду, и множеством народа, однажды с пением псалмов вошел в Тамбов. На Базарной площади он перед толпой народа произнес речь: «Настало время истинным христианам освободиться от греха и пойти по правильному пути. Этот путь указываю вам я, Семен Уклеин, наделенный великой благодатью Божией. Посмотрите кругом, христиане, – что вы увидите? Сплошной грех, сплошное насилие. Не за грехи ли посланы на нас помещики и попы, которые благословляют притеснения и сами дерут деньги с народа! Наша матушка-царица, наверное, не знает, как мы здесь терпим. А Бог нам не помогает, потому что не служим его невидимому образу, а поклоняемся иконам – идолам деревянным, ходим в церковь, исполняем поповские обряды, вместо того чтобы заслужить прощение у Бога добродетельной жизнью, личным совершенствованием. Нужна ли казенная церковь христианству? Нет. Там и церковь, где собрались верующие люди, там и Бог. Можете собираться в избах ваших и читать Библию, которая написана самим Богом. В этой книге – источник для познания Бога. Не читая Библии, узнать Его нельзя. Крещения церковного и других обрядов не признавайте, на молитвенном собрании надо каяться друг пред другом в грехах – это и будет вместо крещения, потому что во время покаяния Бог сходит на человека. Причащаться мы должны не вином и хлебом – они для души ни к чему, а чтением Писания Господнего. Постов церковных тоже не имейте – постись воздержанием от злых дел. Икон-идолов не почитайте. Святых и мощей тоже: грех почитать, потому что они были такие же люди, как и мы, и если добро делали, то для себя. Подражать им следует, но молиться им – грех. Попов у вас не должно быть, а для руководства молением и для чтения вслух Библии выбирайте доброго и грамотного человека. Царя и власть почитайте, потому что они от Бога, но военной службы и рабства помещиков избегайте, потому что рабство не одобряется Богом и основа нравственной жизни – это свобода и независимость от принуждения. Но бороться с насилием силой тоже грех. Восставать против помещиков мы не должны – можно только скрываться от них. Если вас будут притеснять – помните, вера только у нас – духовных христиан, и только мы наследуем Царство Небесное…». Проповедь эта распространялась в Орловской, Саратовской, Астраханской губерниях и Донецкой области».

Не мудрено, что вскоре  после таких проповедей Уклеин и его ученики были арестованы. Некоторые из учеников сразу обратились в традиционное православие и потому были освобождены, но сам Уклеин держался своей веры и потому оставался в тюрьме. Императрица Екатерина II, узнав о поступке Уклеина, повелела «отдать его на усмотрение духовенства, а если он не раскается в своем заблуждении, предать суду».

После долгих допросов, увещеваний и угроз, Семён получил свободу в обмен на возвращение в православие. Однако он воспользовался своей свободой по-своему: уехал в село Рассказово (по другой версии – в село Пески Новохоперского уезда Воронежской губернии) и поселился там со своими учениками. Благодаря знаниям Священного Писания и организаторским способностям на новом месте Уклеину удалось объединить разбросанные по Тамбовской губернии молоканские общины. Из их среды он вновь избрал себе в помощники учеников — апостолов, — и вместе с ними успешно продолжал объединять разбросанные по всей России молоканские общины, продолжая ходить по селам и всюду разъясняя слушателям новое учение. Неотразимая духовная сила Семёна производила неотразимое впечатление и сделала его легендарной личностью, приписывая ему творение чудес: отъявленный пьяница, сквернослов, завзятый курильщик табака после его проповеди бросал дурные привычки, делался трезвым, осмысленным человеком и становился последователем молокан. 

В отличие от Побирохина, Уклеин черпал силу из печатного слова — Библии, которая в его понимании была единственным надёжным источником богопознания, а её свободное изучение как раз и составляло сущность веры. Лишь в тех случаях, когда пытливый ум не мог решить таинственных вопросов религии, он должен был прибегать к молитве. Тем не менее, несмотря на свой рациональный подход, Уклеин счиитал, что область религии не поддается рассудочному анализу, но захватывает всю душевную деятельность. Все известные ему философские системы, трактующие о религии, он отвергал и находил, что в разрешения столь важных вопросов может помочь только откровение Божие. И, поскольку это откровение требовало навыков чтения, которыми должен был овладеть каждый последователь молокан, Уклеин поневоле оказывался просветителем и педагогом: он усиленно старался распространять грамотность среди всех своих последователей. Согласно его учению, «истинного крещения и причащения удостоится только тот, кто познал учение Христа, что истинное духовное крещение есть Крещение учения, а истинное причащение есть вкушение Слова Божия». В свою очередь, «чтобы креститься духовно и быть причастником Христа и Духа Святого, нужно изучать и читать Святое Писание, а это достигается путем усиленного труда, знания грамоты и науки».

Миссионерский этос Уклеина не давал ему осесть на одном месте: сперва он бросает всё нажитое место в Саратовской губернии и идет в Воронежскую, затем — в Астраханскую, а затем — в Область войска Донского и даже на Северный Кавказ. Изрядно попутешествовав, Уклеин возвратился в село Дурникино и приобрел там дом, обзавелся хозяйством, но по-прежнему разъезжал по соседним губерниям и обращал людей в свою веру. В одну из таких своих поездок он познакомился с Семеном Долматовым, предводителем общины «субботников», и склонил его на свою сторону. В результате переговоров и совместного духовного творчества они выработали 25 ключевых принципов вероучения молокан.

Отдельного внимания заслуживает эпизод, случившийся в деятельной жизни Уклеина уже на склоне лет, за четыре года до его смерти.

По инициативе Семена Матвеевича три старца: мещанин Петр Журавцев, житель Борисоглебского уезда Тамбовской губернии, Максим Лосев, житель села Мокарова Новохоперского уезда Воронежской губернии и Матвей Мотылев из села Пески того же Новохоперского уезда, — отправились в столицу с прошением к новому царю — Александру I-му. Велеречивое и пространное Прошение начиналось следующими словами: «Из древних лет, мы содержим в тайне секту истинной веры Духовных Христиан, называемую простонародно – молокан, изысканной предками и праотцами нашими. Мы веруем в Бога Отца Вседержателя Творца и в Единородного Сына Его Иисуса Христа – Господа нашего и в Духа Животворящего от Отца исходящего. О чем изъясняет нам Священное Писание, называемое Библия, которая дана была самим Богом. Но ныне, Ваше Императорское Величество, побуждает нас время открыть Вашему Величеству свою тайну, содержимую нами от многих лет, от Царствования Великого Князя, Царя Великой Белой и Малой России Алексея Михайловича, даже до дней Вашего царствования, страха ради прежних монархов, страха ради градоначальников, земских и дворянских исправников и тем более священного чина и приходских священников. Как только, где собирались мы читать Священную Библию, и потом воздать славу Богу Небесному, и просить у Господа за житие Царя и за весь Августейший Дом, и за всех начальствующих, тотчас доносят священники и их причетники, и где и у кого в доме найдут собрание людей, тотчас забирают, согласясь с начальством, влекут и бьют нещадно, заковывают в железо и в кандалы, надевают наручники и сажают в тюрьмы и остроги, приковывают в настенные цепи, без дневного пропитания закладывают в темные столбы, ссылают в крепостную работу и в рабочие дома, без пропитания с ежедневным наказанием».

Для обсуждения этого прошения император дал указание собрать 15 июля 1805 года Государственный Совет, на котором присутствовали высокопоставленные лица:  министры комитета, генерал-фельдмаршал Светлейший князь Михаил Кутузов, военные генералы, действующие статские советники, Духовный Митрополит и Архиепископ. В 10 часов утра статс-секретарь Михаил Сперанский огласил поданное молоканами прошение. По итогам долгих споров император заявил: «Утверждаю Моим Манифестом и объявляю милость как духоборцам, так и молоканам».

Несмотря на ожесточённое сопротивление чиновников и архиепископа, Александр I приказал стат-секретарю Сперанскому собрать у каждого, кто участвовал в работе Сената, подписки с обещаниями, что они не будут препятствовать молоканам открывать свои секты. Более того, 22 июня 1805 года Александр I подписал Указ о предоставлении духовным христианам – молоканам — свободы вероисповедания на основе Священного Писания. С вступлением в законную силу царского указа молокане стали исповедовать свое вероучение открыто, не боясь и не подвергаясь насилию со стороны власти и православного духовенства, вышли из подполья, образовав свои гласные общины».

Однако самому Семёну Уклеину оставалось недолго наслаждаться «свободой вероисповедания»: в 1809 году он умер и был похоронен благодарными учениками, последователями и единоверцами в родном селе Уварово.

 

История расселения

На протяжении всей истории российского государства ереси и секты оказывали огромное, а порой и определяющее влияние на общество, на процессы социальной, политической, религиозной и культурной жизни, обостряя и драматизируя их. Особенно болезненно их влияние было ощутимо в кризисные периоды. Именно поэтому духоборство в целом и молоканство в особенности, как одно из наиболее значительных еретических движений, всегда было под пристальным вниманием властей и даже первых лиц государства.

Этим обстоятельством объясняется непростая судьба молокан, наглядно выраженная в причудливой траектории их расселения. Со времени возникновения в конце XVIII века и вплоть до начала XIX века они селились сперва на территории Тамбовской губернии, а оттуда молоканство достаточно быстро распространилось на Саратовскую, Воронежскую, Астраханскую и другие близлежащие губернии.  Принудительное расселение молокан начинается с XIX века, когда отправленный в 1801 году для сбора сведений о духоборах, Лопухин дал о них превосходный отзыв. На основании него позже появился указ о переселении всех духоборов в Мелитопольский уезд Таврической губернии, на берега реки Молочной. Имея обилие земли (79 тысяч десятин), молокане переняли множество полезных нововведений у меннонитов, живших в тех же краях. Глава духоборов в Крыму Савелий Капустин ввёл там коммунистические порядки: общинную обработку земли, равноправный раздел урожая.

Однако в поздний период царствования Александра I эта политика царя сочеталась с привычными методами насильственного переселения сектантов. Так, в 1818 году император посетил духоборское село Терпение (ныне Мелитопольский район Запорожской области), провёл там два дня и приказал освободить всех духоборов от присяги и доставить их в Крым. К 1820 году все духоборы были освобождены от присяги.

С приходом к власти Николая I начались гонения на молокан и был введён ряд ограничительных мер. Запрещались не только молитвенные собрания и отправление молоканских обрядов, но даже наём молокан на работу. Несмотря на то, что действующий указ запрещал выдачу паспортов, регистрация по месту жительства продолжалась, что затрудняло торговлю и трудоустройство. Тем не менее, движение спонтанных переселений охватило все губернии центральной части Российской империи, что подстегнуло власти к дальнейшему ужесточению контроля и насильственному переселению молокан по трём направлениям: в Закавказье, Запорожье и в Амурскую область. 

В 1830-х годах указом Николая I Закавказские губернии были открыты для заселения молоканами и духоборами. Покидая свои места жительства на юге России, они вынуждены были бросать свои дома и хозяйства. Власти рассматривали этот процесс в интересах реализации политики внутренней колонизации: обосновавшись в Закавказье, молокане осваивали проблемные, плохо освоенные территории и своим присутствием «разбавляли» непокорные народы в регионе Закавказья, включая Муганский и Ставропольский края. Массовому переселению молокан в Закавказье способствовало и то, что в это же время среди молокан выросла волна религиозного подъёма, связанного с пророчествами о начале тысячелетнего царства Христа в 1836 году в районе горы Арарат. 

Другая часть молоканских семей была отправлена в украинские степи — в основном в область современного Запорожья, где молокане живут и сегодня.  

Наконец, третья часть молоканских семей была переселена на Дальний Восток, в Амурскую область, в результате чего уже к 1890 году там проживали 5454 молокан.

Вопреки намерениям властей в результате насильственного переселения численность молокан не уменьшилась, но, наоборот, существенно возросла, а также усилилась концентрация их расселения. Уже к концу XIX века численность молокан в России превысила 500 тысяч человек и большинство из них проживало в Закавказье (включая Карскую область, впоследствии вошедшую в состав Турции) и на Северном Кавказе. Значительная часть южного Владикавказа до сих пор носит в народе название Молоканка, по названию молоканских поселений, многие из домов которых сохранились до наших дней. В этом районе до сих пор действует дом собраний молокан, службы в котором посещают около 150 человек. Сад в центре Баку, ранее называвшийся Молоканским садом (до революции он назывался площадью Марии, а теперь официально называется садом Хагани). Это название до сих пор популярно среди бакинцев. Топонимические следы присутствия молокан в Грузии также дают о себе знать: в Тбилиси один из районов города до сих пор называется Молоканским базаром, а нынешняя улица Пиросмани называлась Молоканской.

Две мировые войны XX-го века стали причиной новых массовых переселений молокан. Одним из самых масштабных и впечатляющих стало переселение тысяч семей молокан в начале 1900-х годов в Америку и Мексику.

О том, как молокане освоились в Сан-Франциско, написали Ильф и Петров в своей книге «Одноэтажная Америка»: «По пути на Русскую горку, где живут сан-францискские молокане, наш проводник рассказывал историю их переселения. Когда-то, давным-давно, молокане жили на Волге. Их притесняло царское правительство, подсылало к ним попов и миссионеров. Молокане не поддавались. Тогда их переселили на Кавказ, куда-то в район Карса. Они и там, в новых местах, принялись делать то, что делали веками, — сеять хлеб. Но жить становилось всё труднее, преследования делались ожесточённее, и молокане решили покинуть родную страну, оборотившуюся к ним мачехой. Куда ехать? Люди едут в Америку. Поехали в Америку и они — пятьсот семейств. Было это в тысяча девятьсот втором году. Как они попали в Сан-Франциско? Да так как-то. Люди ехали в Сан-Франциско. Поехали в Сан-Франциско и они. … В Америке молокане хотели по-прежнему заняться хлебопашеством, но на покупку земли не было денег. И они пошли работать в порт. С тех пор сан-францискские молокане — грузчики. В городе молокане поселились отдельно на горке, постепенно настроили домиков, выстроили небольшую молельню, которую торжественно называют “Молокан-чёрч”, устроили русскую школу, и горка стала называться “Русской горкой”». 

В 1935 году ординарий Архиепархии Лос-Анджелеса Джон Джозеф Кэнтуэлл пригласил для организации католической миссии среди молокан священника Михаила Недоточина и основал приход Русской католической церкви святого апостола Андрея в Эль Сегундо. На начало XXI века в Соединённых Штатах было уже около 20 тысяч человек, которые «этнически идентифицировали себя как молокане», в том числе около 2 тысяч регулярно посещали молоканские служения.

Тысячи молоканских семей, прижившихся в Закавказье, были вынуждены искать новое место жительства после передачи территории Карской области Турции. После окончательной передачи Карской области Турции в 1921 году в Карс прибыл полномочный представитель РСФСР Буду Мдивани, который посетил села, где ранее жили молокане, и попытался заразить их коммунистическими идеями. Советские власти тогда наивно полагали, что молокане, будучи приверженными общинному образу жизни, с радостью пойдут и в колхозы. Однако, замены религиозного мировоззрения на светское не произошло, а сам визит Мдивани инициировал новую волну эмиграции: молокане остались равнодушными к его пропаганде, но сами его визиты сильно обеспокоили турецкие власти, которые решили избавиться от молокан. 

Отношения молокан с турецкой властью не складывались и по другой причине: их начали активно призывать в турецкую армию, поэтому в 1920-х годах большинство молокан переехало в США, Канаду, Чили, Новую Зеландию и Маньчжурию. Последнее масштабное переселение молокан из Турции назад, в ставропольские степи, уже в СССР состоялось в 1962 году по религиозным основаниям: жить в стране, где господствовал агрессивный ислам, стало опасно. Следы переселений молокан из турецкого Карса в СССР мы находим в Краснодарском крае (Отрадненский район): в некогда существовашем хуторе Новый Ардоган, куда переселяли из Карса, и от которого теперь осталось только кладбище, в период с 1900 по 1978 годы жили несколько поколений молокан.

Переселение молокан в СССР происходило постепенно, начиная с 20-х годов. Для привлечения и «рационального использования» молокан, Советское правительство выделило им целинные земли в Сальской степи на юге России, которая сейчас входит в Целинский район Ростовской области. До сих пор там активно действуют молоканские организации. Последняя волна молокан прибыла в СССР в конце 1950-х – начале 1960-х годов. Большинство переселенцев были расселены в Ставропольском крае (в частности, в сёлах Преображенское, Ачикулак, Казьминское, Кочубеевское, Ивановское, посёлке Иноземцево, городах Буденновск (ранее Карабаглы, Святой Крыж, Прикумск) и в Астраханской области, где их потомки проживают и до сих пор. В 1997 году при поддержке американских молокан был построен Молоканский центр в селе Кочубеевском Ставропольского края.