«Я лакец, я, дагестанец, я чеченец, ингуш, русский, татарин, еврей, мордвин, осетин», —  сказал президент России Владимир Путин на встрече с членами Совета безопасности 5 марта 2022 года, через восемь дней после начала полномасштабного вторжения в Украину. В апреле того же года главе государства на заседании наблюдательного совета платформы «Россия — страна возможностей», «послышалось», что сеть быстрого питания в Башкортостане «Айбат Халляр»  называется «Айпад Халява».

Слова президента как нельзя лучше демонстрируют отношения власти к коренным народам России. С одной стороны, «Нет у войны национальности! Она в беде на всех одна!», с другой стороны — реальное отношения к коренным народам как к «младшим братьям».

«В Москве я была на празднике в честь окончания посевных работ “Акатуй”, — рассказывает чувашская художница Юма Андреева, — Ведущий сказал на чувашском: “Все мы чуваши”. Переводчик перевел на русский: “Все мы русские”. И никто не возразил ему».

В то же время власти стараются не подогревать недовольство и пытаются, демонстрировать «дружбу народов», поддерживая народные ансамбли, проводя национальные праздники и фестивали. Но зачастую подобные мероприятия вызывают у представителей коренных народов лишь недоумение. Так, на региональном башкирском молодежном форуме «Асылташ» организаторы запретили песни на башкирском языке, даже гимн Республики Башкортостан был исполнен на русском, а башкирскую молодёжь хотели заставить исполнять песню Shaman’а «Я русский!»  

Главная редакторка удмуртского литературного журнала «Кенеш» Анастасия Шумилова называет подобные мероприятия «несколько лубочными» и отмечает:  «Когда представляют Удмуртию, всегда появляется ансамбль в удмуртских нарядах. Этому способствовали и «Бурановские бабушки». С одной стороны, их вклад в популяризацию удмуртской культуры неоценим — с другой, кажется, что наша культура превратилась во что-то экзотизированное, она ассоциируется с перепечами, кумышкой, бабушками в национальных костюмах. Хорошо, что это есть, но не должно быть только так. Эти шаблонные образы не являются квинтэссенцией удмуртской культуры».

Между вариантами изучать в школах с 1 сентября 2025 года песни заслуженного артиста РФ Ярослава Дронова (исполнителя песни «Я русский!») и казенной 

«фольклоризации», молодые представители коренных народов выбирают свой путь. Они стремятся изучать свою идентичность способами, которые удобны им и больше отвечают духу времени, хотя и сталкиваться с различными трудностями.

«У нас мало кто говорит только на языке манси. Всех детей отправляют в посёлок Полуночное, в интернат. Там преподают мансийский, но на русском — все другие предметы. Сейчас молодежь в каждой фразе мешает мансийские и русские слова 50 на 50, — рассказывает 28-летний Евгений Анямов, единственный в мире рэпер, читающий треки на манси. — Чтобы написать текст, мне нужно было лезть в словари или спрашивать значение слова у стариков. Проблема ещё в том, что некоторых понятий в мансийском нет. Например, слово «любовь» — его ближайшим аналогом в нашем языке будет «Ты мне нужен». Мне кажется, это отражает менталитет манси».

Евгений Анямов читает рэп на лозьвинском диалекте мансийского языка с 2019 года. Лозьвинские манси проживают на самом севере Свердловской области, их численность сейчас составляет около 200 человек. Пока рэпер приобрел лишь локальную известность. Так в документальном сериале «Перевал Дятлова. Охотники за правдой» звучит его трек «Холатчахль» («Гора мертвецов»). Отсутствие признания и внимания к его работе иногда вызывает в рэпере чувство отчаяния: «мансийский язык на х.. й никому не нужен!».

С ним не согласна активистка народа манси Наталья Гриднева:

«Мы хоть таким способом, но напоминаем о себе. Конечно, пока популярности у мансийского рэпа нет. Так, на одном выступлении зрители запомнили только что Евгений матерится в треках. Все равно нужно продолжать — важно, чтобы нас услышали любым способом. И хорошо, что относительно новый жанр музыки соединяется с древним языком. Возможно, так культура манси заинтересует молодежь, не старые же песни им слушать».

Нара Биккина, междисциплинарная художница из Тюмени, для исследования своей идентичности создала «Лабораторию татарских зинов». На своём сайте девушка рассказывает: «Идея создания такой лаборатории появилась у меня после комикс-читок про выдающихся татарских женщин. Участники затруднились назвать еще каких-то татарских знаменитостей, но на ум быстро приходили истории про бабушек и дедушек, которые писали стихи, играли на инструментах, пели… Мне показалась интересной идея не искать героев где-то далеко, а найти их рядом, среди членов своей семьи. Так появилась “Лаборатория зинов”, где каждый мог поделиться историями про свою татарскую семью».

Под руководством Нары 15 участников лаборатории в течение двух недель создавали комиксы и коллажи. Получившиеся работы были собраны в один зин — журнал — и изданы тиражом в 30 экземпляров.

«У нас в Тюмени есть “Татарский центр”, но мы с ним никак не контактируем, — говорит Нара. — Нам неинтересны все эти песни и танцы, весь этот фольклор. Мы хотим изучать свою идентичность так, как нравится нам».

Тем не менее, интерес к собственной культуре не всегда вызывает понимание и у сверстников молодых людей. Чувашская художница Юма Андреева, соединяющая в своих работах современное искусство с этническими мотивами, рассказывает:

«У нас и молодые люди считают все чувашское “деревней”. Молодежь делится на “нормисов” и “нефоров”. Так вот, у нас неформалами считают тех, кто говорит на чувашском, носит чувашскую одежду, интересуется культурой и обычаями народа. Иногда на улице, когда я иду в национальном костюме, ко мне привязываются парни: “Ты чего так вырядилась? А лапти чего не надела?”. Хорошо, что у меня рост высокий, а характер хабалистый — им иногда одного моего взгляда хватает, чтобы отстать».

И все же, несмотря на все препятствия, появляются всё новые проекты, где традиционная культура соединяется с современностью. Это и сборник комиксов по мотивам удмуртских сказок, компьютерная игра «Ирбэт Тонг», освещающая проблемы таяния мерзлоты в республике Саха, музыкальные группы из Чувашии и Удмуртии записывают электро-фолк коллаборацию. Возможно, молодые люди хотят найти уверенность в своей идентичности в неспокойном мире. Возможно, мягко пытаются уклониться от строительства «Русского мира».